Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров Банка России 12 сентября 2025 года
Добрый день! Сегодня мы приняли решение снизить ключевую ставку до 17% годовых.
Инфляция с начала года существенно снизилась, внешний спрос и экономическая активность замедлились. Это задает общее направление на снижение ставки. При этом инфляционные ожидания остались повышенными, корпоративное кредитование ускорилось, а неопределенность, в том числе связанная с решениями по бюджету, сохранилась. В этих условиях нам нужно действовать аккуратно при принятии решений, оценивая дальнейшую подстройку денежно-кредитных условий и реакцию рынков.
Перейду к аргументам сегодняшнего решения.
Первое. Инфляция.
В августе общий индекс цен традиционно уменьшился. Это во многом объясняется сезонным снижением цен на овощи и фрукты. Если очистить данные от сезонного фактора, то рост цен составил около 4% в пересчете на год. Однако это не значит, что мы достигли цели.
Замедление в августе в значительной степени было связано с разовыми и волатильными факторами. Те же овощи и фрукты дешевели больше обычной сезонности из-за резкого роста в первой половине года. Сильнее обычного уменьшилась стоимость услуг гостиниц. Снижались и наиболее волатильные цены на зарубежные турпоездки и отдельные продовольственные товары.
Мы смотрим прежде всего на устойчивую инфляцию, показатели которой в последние месяцы держатся в диапазоне 4–6%. Проводимая денежно-кредитная политика привела к тому, что индикаторы устойчивой инфляции с начала года заметно снизились. Но нам требуется время для закрепления дезинфляционного тренда.
Это особенно важно в условиях повышенных инфляционных ожиданий. Они остаются высокими и почти не снижаются у всех групп: населения, бизнеса и финрынков. Негативно на ожиданиях граждан в августе могла сказаться двузначная индексация коммунальных тарифов. Свою роль мог сыграть и бензин. Он является важным товаром-маркером, который влияет на представления людей о будущем росте цен. Летом наблюдался всплеск цен на топливо. С учетом мер Правительства по ограничению экспорта и наращивания предложения на внутреннем рынке мы ожидаем, что ситуация здесь стабилизируется.
Второе. Экономика.
Во втором квартале динамика ВВП была несколько ниже наших оценок. И в целом мы пока идем ближе к нижней границе прогноза выпуска на этот год. При этом секторы, связанные с внутренним спросом, продолжали расти. Тогда как другие, ориентированные на внешний спрос, скорее снижались. Это следствие как ухудшения ценовой конъюнктуры на международных сырьевых рынках, так и ограничения доступа российских производителей к части глобальных рынков.
Характерные примеры – угольная отрасль, нефтедобыча и черная металлургия. У компаний из этих отраслей одновременно снизились доходы и выросли расходы. Доходы упали из-за того, что внешний спрос сократился, а мировые цены снизились. В свою очередь расходы увеличились из-за санкционных ограничений, а также ощутимого удорожания материалов, комплектующих и труда, которое стало отражением перегрева внутреннего спроса в предыдущие два года. По нашей оценке, основной причиной снижения финансовых результатов многих добывающих компаний стала именно внешняя конъюнктура. Для компаний с высокой долговой нагрузкой дополнительным фактором стал и рост процентных расходов, но по силе воздействия для большинства предприятий он уступал негативному влиянию ситуации на внешних рынках.
Внутренний спрос в целом продолжает умеренно расти. По итогам года мы ожидаем прироста инвестиций компаний, пусть и более медленными темпами, чем в рекордные 2023–2024 годы. Инвестиционный спрос остается неоднородным по отраслям и регионам. По данным нашего опроса предприятий, лидером по наращиванию инвестиций является обрабатывающая промышленность. В добыче и строительстве наблюдается некоторое снижение. Подробно эта тема освещена в последнем докладе «Региональная экономика».
Потребительский спрос в июле – августе активизировался. В тех секторах, где в предыдущие периоды наблюдалось падение продаж, теперь наметилось улучшение ситуации. Например, растет спрос на легковые автомобили и жилье. Потребительский спрос поддерживается высоким ростом доходов населения.
Безработица остается на минимальных уровнях. При этом есть отдельные компании, которые перевели сотрудников на неполную рабочую неделю. Пока применение таких подходов крайне ограничено. Мы понимаем мотивацию предприятий, которые после длительного периода кадрового голода стремятся удерживать сотрудников, опасаясь проблем с наймом в будущем. Важно, чтобы эти меры не замедляли процесс перемещения рабочей силы в те компании, спрос на продукцию которых высок, не ограничивали переток кадров между регионами и секторами экономики. Такой переток будет способствовать росту производства в целом.
Третье. Денежно-кредитные условия.
В последние месяцы ставки в экономике заметно снизились, подстраиваясь под уже принятые решения по ключевой ставке и ожидания рынка по ее снижению. При этом уменьшение ставок по депозитам было более ощутимым, чем по кредитам. Это характерно для фазы смягчения денежно-кредитной политики. Разные ставки подстраиваются с разной скоростью, но в конечном счете мы увидим их сопоставимое движение вниз.
Снижение ставок привело к активизации кредитования, особенно в корпоративном сегменте. По данным за июль и оперативным данным за август, прирост кредитного портфеля складывается ближе к верхней границе нашего прогноза. Если текущие темпы сохранятся, то рост кредита в этом году превысит наш прогноз.
В розничном кредитовании в августе также наблюдалось оживление. Оно затронуло как ипотеку, так и необеспеченный сегмент. После затишья в начале года вырос спрос на автокредиты.
Сберегательная активность населения остается высокой, хотя ставки по депозитам снизились. Рост доходов стимулирует и сохранение высокой сберегательной активности, и активизацию потребления.
Мы продолжим внимательно следить за ситуацией. С учетом значимого ускорения кредитования нам потребуется дополнительно оценить, в какой мере денежно-кредитные условия способствуют дальнейшему снижению инфляции.
Несколько слов о внешних условиях.
Динамика экспорта и импорта близка к траектории прошлого года. Вместе с тем негативная внешняя конъюнктура может и дальше оказывать давление на цены экспортных товаров. Что касается импорта, то он был умеренным в условиях жесткой денежно-кредитной политики.
С прошлого заседания произошло ослабление рубля. Движение курса является еще одним индикатором произошедшего смягчения денежно-кредитных условий.
Теперь перейду к рискам.
Проинфляционные риски по-прежнему преобладают.
Среди них – инфляционные ожидания, которые по-прежнему повышенные, несмотря на замедление инфляции с начала года. Значимым риском остается рынок труда, напряженность на котором может долго не снижаться или даже нарастать. Кроме того, есть риски со стороны чрезмерного роста кредита.
Важным фактором является спрос со стороны госсектора. В нашем базовом сценарии мы рассчитываем, что влияние госрасходов в этом году будет дезинфляционным. Однако пока оно не проявилось. Если дефицит бюджета будет выше, чем заложено в нашем базовом сценарии, мы будем ограничены в своих возможностях снижать ключевую ставку.
Среди дезинфляционных рисков – более значительное замедление внутреннего спроса.
В завершение – о наших будущих решениях.
При обсуждении дальнейших решений мы, как всегда, будем учитывать всю информацию о состоянии экономики, кредитования и, конечно, инфляции и инфляционных ожиданий. На заседании в октябре многое будет зависеть и от того, какие параметры бюджета в итоге будут предложены. Наша политика направлена на достижение цели по инфляции в 4% в следующем году. Это необходимо для возвращения умеренных процентных ставок и устойчивого роста экономики.
Спасибо за внимание!
Сессия вопросов и ответов
ВОПРОС (агентство ТАСС):
У меня традиционный вопрос: какие варианты рассматривались сегодня на заседании по ключевой ставке? И рассматривалось ли сохранение ставки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Рассматривалось два варианта на заседании – это снижение ставки на 1 процентный пункт и сохранение ставки.
Аргументами за сохранение ставки было то, что денежно-кредитные условия значительно смягчились. Нам нужно оценить последствия уже принятых решений и, конечно, нужно будет получить больше информации о том, какая будет в конечном счете бюджетная политика.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Какова доля в принятом сегодня решении бюджетного фактора? И видите ли вы риски того, что дезинфляционный эффект со стороны этого фактора все же не будет реализован в этом году в связи с тем, что осталось немного времени до конца года, и в связи с тем, что дефицит может оказаться выше планового уровня в 1,7% ВВП?
И учитывали ли вы в сегодняшнем решении последнюю динамику курса рубля? Можно ли говорить об изменении тренда, то есть начале цикла его ослабления?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Наше решение отражает понимание того, как, по имеющейся сегодня информации, сложится бюджет по итогам 2025 года и его параметры на 2026, 2027, 2028 годы.
Мы исходим из того, что по этому году бюджет будет дезинфляционным, но в какой мере – это будет уточнено, когда будут внесены поправки к бюджету этого года. Министр финансов уже сказал, что заимствования в 2025 году могут быть несколько больше, чем отражено в законе о бюджете сейчас. И мы ожидаем, что конкретные количественные характеристики Правительство представит до конца сентября, и мы их учтем при обновлении нашего прогноза на октябрьском заседании.
Но, конечно, бюджетный фактор, как и в целом предсказуемость бюджетной политики, всегда является важным фактором решения, мы об этом всегда говорим.
Что касается динамики курса, мы также всегда учитываем динамику курса: это и важный индикатор степени жесткости денежно-кредитной политики, и основной показатель, через который на инфляцию влияют изменения внешних условий.
При денежно-кредитной политике, нацеленной на низкую инфляцию, какое-то устойчивое самоподдерживающееся ослабление курса невозможно. Но колебания происходят, они неизбежны, когда меняются экономические условия. И конечно, мы все эти факторы анализируем при принятии решения.
ВОПРОС («Алтапресс», Барнаул):
АПК – ключевая отрасль для Алтая. Сейчас аграрии и переработчики сталкиваются с ростом издержек: логистика, ГСМ, запчасти и снижение поголовья скота. Высокая ставка делает практически невозможным кредитование под будущий урожай или модернизацию производства. Получается, ЦБ борется с инфляцией, во многом порожденной этими же структурными проблемами в АПК, инструментом, который эти проблемы усугубляет. Где выход из этой ловушки? Видит ли ЦБ необходимость специальных программ рефинансирования для сезонных и цикличных отраслей? Расскажите, пожалуйста, о мерах, которые уже реализуются в помощь аграриям.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
На самом деле здесь никакой ловушки нет. Рост издержек, от которых страдают аграрии, – это и есть инфляция, с которой мы боремся. И последние данные говорят, что повышение ставки работает: инфляция снижается.
А почему это происходит? Ведь, казалось бы, затраты компаний на выплаты процентов по взятым кредитам растут при повышении ставок, и это должно разгонять рост цен. Но дело в том, что процентные расходы, как правило, составляют небольшую часть себестоимости продукции. Их рост, что называется, погоду не делает. А вот львиная доля затрат в том же сельском хозяйстве приходится на комплектующие, племенной фонд, семена, ГСМ, логистику, оплату труда. И высокие ставки замедляют рост цен на эти ресурсы, потому что быстрый рост цен на эти ресурсы – это и есть инфляция для предпринимателей. Снижая инфляцию, мы помогаем реальному сектору экономики решить проблему хронического роста издержек.
Теперь о доступности кредитов. Понятно, что кардинальное решение этой проблемы возможно только при низкой инфляции, устойчиво низкой инфляции. Мы все понимаем, что само движение к низкой инфляции, к умеренным процентным ставкам – это процесс небыстрый, особенно после роста инфляции.
И вы совершенно правы, что есть отрасли, которые не могут ждать. Идет ли посевная, уборочная, аграриям нужны деньги здесь и сейчас, чтобы у нас у всех были продукты каждый день на столе. И государство, Правительство, безусловно, это учитывает: для аграриев есть льготные кредиты, есть прямые субсидии из бюджета. И кстати, кредитование отрасли тоже растет: кредит аграрно-промышленному комплексу за 7 месяцев этого года вырос на 2,5%.
В вашем регионе – я посмотрела, потому что вопрос был письменный, – тоже действует программа Минсельхоза, причем лимиты кредитования на этот год выросли вдвое по сравнению с предыдущим годом. Поддержка существенная: за первые 4 месяца этого года 70% кредитов АПК в Алтайском крае были выданы именно по льготной программе. Ставки, конечно, немного подросли, но сейчас они в среднем составляют от 8 до 12,5% – это ниже, чем рыночные ставки.
Есть в Алтайском крае и льготная программа лизинга, и программа субсидирования покупки отечественной сельхозтехники. Вы упомянули и модернизацию производства – это очень важно, если мы думаем о завтрашнем дне. Но напомню, что основной источник инвестиций – это не кредитные деньги, это собственные средства предприятий, прибыль, средства акционеров.
И здесь надо сказать, что сельское хозяйство, несмотря на все сложности, все вызовы, – это отрасль прибыльная. За первую половину этого года прибыль АПК составила 315 млрд рублей, а за 12 месяцев, если брать скользящие 12 месяцев, с июля
Но, конечно, другой важный источник развития – это длинные кредиты. Но здесь повторю, что кредиты будут доступными, и особенно длинные кредиты, только при стабильно низкой инфляции и мы обязательно к этому придем.
ВОПРОС («Российская газета»):
Вы упомянули про рост кредитования. Скажите, пожалуйста, не приведет ли улучшение условий по ипотеке из-за снижения ключевой ставки к новому витку роста цен на жилье?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, мы этого не ожидаем. Во-первых, ставка у нас снижается постепенно – вы видите, что мы действуем аккуратно, – и снижается по мере снижения инфляции. И поэтому рыночная ипотека также будет расширяться постепенно. Конечно, некоторый умеренный рост цен может происходить, но не такой, который был во время действия безадресной массовой льготной программы, когда предложение на рынке жилья не успевало за ростом спроса. И мы при этом видим, что у нас увеличивается предложение жилья, потому что много домов продолжает вводиться.
При этом хотела бы отметить, иногда говорят, что у нас растет нераспроданность жилья. Те данные, которые мы видим, они стабильные: нераспроданность жилья в готовых домах – около четверти, а 70% – в тех, которые достраиваются. И несмотря на колебания, такие цифры сохраняются уже в течение нескольких лет, поэтому предложение на рынке жилья тоже есть. Мы не ожидаем какого-то ускорения роста цен при снижении ключевой ставки.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Снижение ключевой ставки и общего уровня процентных ставок в экономике будет влиять не только на доступность ипотеки, но и на доступность финансирования для застройщиков. Соответственно, они будут строить больше жилья.
ВОПРОС (проект InvestFuture):
Многие представители бизнеса в последнее время рассуждают о том, какой уровень ключевой ставки может вернуть нашу экономику к росту. Какой у вас взгляд, какой это уровень? И нужен ли этот рост после такого большого роста за последние 2 года? И в продолжение вопроса: какой уровень ставки вернет фондовый рынок к росту? Насколько он сможет приблизить нас к выполнению указа Президента о капитализации фондового рынка?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Про то, какой уровень ключевой ставки вернет к росту. Хочу просто заметить, что экономика в этом году продолжает и в следующем году продолжит расти, по нашим оценкам. Пусть более медленными темпами, чем в предыдущие 2 года, – на выходе из перегрева не может быть по-другому, но это рост.
Более того, чем сильнее был перегрев, тем более заметным будет замедление экономики. Мы это говорили всегда, и я хотела бы это подчеркнуть.
Когда рост снова ускорится? На наш взгляд, когда потенциал нагонит спрос, то есть когда мы окончательно выйдем из перегрева и спрос и предложение вместе будут расти устойчивыми темпами. Для инфляции это будет означать устойчивое возвращение к цели вблизи 4%, а для ставок – у вас вопрос был о ставках – это возвращение в нейтральную область. Эту нейтральную область мы сейчас оцениваем в 7,5–8,5%.
Но причиной ускорения роста, я бы хотела подчеркнуть это, правильно считать не само по себе снижение ставок, а то, что экономика возвращается к сбалансированному состоянию: спрос больше не опережает производственные возможности. А когда это произойдет по времени? В нашем базовом прогнозе это происходит к началу 2027 года.
Если же попытаться сейчас разогнать рост до того, как спрос сравнялся с предложением товаров и услуг, с производством, по сути дела, то инфляция не просто будет оставаться высокой, она будет ускоряться. Это иллюзия, что ее можно удержать на каком-то высоком уровне. Она будет ускоряться при попытках вот так разогнать спрос, и в конечном счете это ударит по устойчивому росту. Поэтому мы твердо намерены добиваться снижения инфляции к устойчиво низким уровням.
Теперь по поводу второй части вашего вопроса, о росте рынка акций. От уровня ставок зависит оценка акций. И при более умеренных ставках, если мы рассматриваем тот же уровень прибыли, дивидендов, акции стоят дороже. Но важно подчеркнуть, что это определяется не ключевой ставкой, а долгосрочными ставками. Прежде всего можно сослаться на доходности ОФЗ 5–10 лет.
И я должна заметить, что долгосрочные ставки, доходности зависят не только и не столько от ключевой ставки, сколько от ожиданий по будущей инфляции. Поэтому мы всегда говорим об инфляционных ожиданиях, в том числе и участников финансового рынка. Поэтому для повышения рыночной оценки акций необходима именно низкая инфляция.
Но, наверное, еще более важным фактором для устойчивого роста капитализации фондового рынка, для выполнения тех задач, которые поставил Президент, являются устойчивый рост прибыли и дивидендов, высокая эффективность реинвестирования компаниями нераспределенной прибыли. И не менее важно – уверенность акционеров, что, приобретая акцию сегодня, у них будут все права, все возможности получать дивиденды в будущем.
И в совокупности эти два фактора – высокая отдача на капитал, прибыльность, доходность и то, что интересы акционеров, их права собственности соблюдаются в полной мере, – на мой взгляд, это гораздо важнее для долгосрочного прироста стоимости фондового рынка, чем уровень процентных ставок.
ВОПРОС (газета «Хакасия», Абакан):
У нас устойчивая такая тенденция по госрасходам, они последние 3 года растут на 20%. И при сохранении этой тенденции реальна ли в этих условиях инфляция в 4% в следующем году, ведь это такая декларируемая цель ЦБ? Реально это или нет все-таки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вопрос очень хороший. Мы собираемся достигнуть инфляции 4% в любом случае. Но, конечно, от бюджетной политики зависит то, какой уровень ставок при этом будет. Здесь важен не столько рост расходов сам по себе, сколько дефицит бюджета. Ведь если дополнительные расходы, которые нужны государству, покрываются ростом поступлений налогов, то это нейтрально для инфляции и для процентных ставок, потому что дополнительного спроса это не создает.
Если же дополнительные расходы не покрываются налогами и дефицит бюджета растет, то растет и вклад бюджета в совокупный спрос. Значит, чтобы добиться тех же 4% по инфляции, должен снизиться вклад кредита, то есть должны быть выше ставки. В результате Банк России достигнет цели по инфляции 4%, но с более высокими ставками, если будет больший дефицит, и с меньшими объемами кредитования частного сектора экономики. По сути, это работает как сообщающиеся сосуды: чем больше денег экономика получит со стороны бюджета, тем меньше – со стороны кредита частному сектору, и наоборот.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Эксперты высказываются о том, что в экономике наблюдается техническая стагнация, такой термин употребляется. И даже в обзоре Центрального банка «О чем говорят тренды» на графике было видно, что ВВП снижается от квартала к кварталу. Как вы охарактеризуете текущее состояние экономики? И уточняющий вопрос: на сегодняшнем заседании все-таки Минфин с вами поделился предварительными оценками дефицита или нет?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Начну со второй части. Мы принимаем участие в обсуждении направлений бюджетной политики с Правительством. Но, конечно, об окончательных решениях объявит Правительство.
Свой базовый прогноз – мы всегда это подчеркивали – мы основываем на объявленных параметрах бюджетной политики. Но, конечно, каждый раз, вы видите, мы подчеркиваем роль бюджетных рисков. При принятии решения мы основываемся на нашем базовом прогнозе, но мы учитываем разные риски и баланс этих рисков. Так происходило и сейчас.
Теперь про рецессию. Может быть, начну чуть, скажем так, более теоретически, хотя это очень практическая вещь. Общепринятым среди макроэкономистов определением рецессии считается значительное снижение макроэкономической активности, причем не на основании какого-то одного показателя или отдельных отраслей. Оно охватывает большую часть экономики и, как правило, длится несколько кварталов, проявляется в широком круге показателей, в том числе и в занятости, и в реальных доходах населения, и в потребительском спросе, в производстве и продажах по широкому кругу отраслей.
Технической рецессией, действительно, комментаторы склонны называть такую статистическую регистрацию двух последовательных кварталов снижения реального ВВП.
Но в связи с этим три соображения. Первое. Ошибочно считать это совершившейся рецессией, если иные показатели это не подтверждают. Я уже говорила о том, что должен быть широкий круг показателей.
Второе. Данные по ВВП, а тем более квартальные данные, квартальная разбивка, подвержены значительным пересмотрам. Именно поэтому макроэкономисты не сводят оценку ситуации в экономике только к ВВП, а должны смотреть на более многогранную картину.
Третье. Оценки сезонно сглаженной динамики ВВП существенно разнятся. Посмотрим у нас. Действительно, в I квартале ВВП снизился после сильного скачка IV квартала прошлого года. И по нашим оценкам, которые еще мы будем уточнять (пока еще не вышла детальная разбивка ВВП), но, по нашим оценкам (и, я знаю, по мнению ряда аналитиков), в II квартале этого года сезонно сглаженный ВВП был выше I квартала.
Поэтому даже утверждение о технической рецессии на сегодняшний день выглядит по крайней мере дискуссионным. У нас действительно есть охлаждение, то есть замедление роста экономики. Это естественно при выходе из перегрева, когда производственные возможности должны догнать спрос, мы об этом все время говорим.
Это, вы знаете, как во время бега: чем сильнее вы ускорились, чем выше поднимается пульс, тем дольше вам придется бежать медленнее обычного, чтобы понизить пульс и вернуться к устойчивому темпу бега. Поэтому мы и говорим, что чем больше перегрев, тем существеннее замедление, которое может за ним последовать.
Да, ситуация неоднородна по отраслям. Я сейчас только что говорила, что в отраслях, которые ориентированы на внешний спрос, сокращение больше. Связано оно как с сокращением внешнего спроса и цен на товары нашего экспорта, так и с продолжением структурных сдвигов в экономике, потому что наша экономика все больше ориентируется на внутренний рынок. И снижение занятости, загрузки мощностей в этих секторах, ориентированных на внешний спрос, в условиях вот таких структурных изменений само по себе не является признаком рецессии.
Если же говорить о внутреннем спросе, то здесь мы видим продолжение роста, хотя и более медленными темпами, чем в предыдущие 2 года. И по нашим оценкам, внутренний спрос в II квартале был выше, чем в I квартале, с корректировкой на сезонность.
А если смотреть на первую половину этого года в целом, то потребление, инвестиции были выше, чем во втором полугодии 2024 года, в сезонно сглаженном выражении.
По каким индикаторам мы судим? Мы смотрим на широкий круг индикаторов, в том числе из «Мониторинга предприятий». У нас обширная выборка предприятий, и они делают оценки текущего и ожидаемого спроса. И, кстати, мы данными этого мониторинга делимся, и нам приятно, что многие аналитики, эксперты его используют.
Кроме того, мы опираемся и на информацию о платежах через платежную систему Банка России, анализируем другие данные, данные контрольно-кассовой техники и так далее.
Опираясь на эти оперативные данные, что можно сказать про последние 2 месяца, июль – август? Они неоднородны, но в целом они указывают на некоторую активизацию потребления. Поэтому, по нашей оценке, мы сейчас наблюдаем умеренный рост.
И напомню, что по году в целом мы ожидаем рост экономики в рамках нашего прогноза. Сейчас экономика замедляется в рамках наших ожиданий, но ближе к нижней границе.
ВОПРОС (проект «Деньги не спят»):
Крепкий рубль, с одной стороны, поддерживает, скажем так, стабилизирует инфляционные ожидания, а с другой стороны, крепкий рубль в совокупности с негативными условиями давит на дефицит бюджета и на расходование ликвидной части ФНБ. Хочется услышать оценку Центрального банка по проблеме дефицита бюджета и расходования ликвидной части ФНБ.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Здесь, наверное, требуется прояснить немного механизм работы бюджетного правила. Из ФНБ бюджет покрывает недобор нефтегазовых доходов, возникающий из-за того, что цена нефти ниже цены отсечения. Снижение нефтегазовых доходов из-за укрепления курса не покрывается из ФНБ, оно увеличивает дефицит бюджета. Поэтому курс не влияет на темпы расходования ФНБ. Правительство имеет возможность покрыть этот дефицит либо дополнительными заимствованиями, либо свободными остатками.
Но, конечно, дополнительный дефицит бюджета – это больший вклад госсектора в спрос. И мы, конечно, это учитываем, мы оцениваем совокупный спрос и совокупное влияние динамики курса на экономику и на инфляцию. Но даже с учетом этих эффектов при прочих равных более крепкому курсу, конечно, соответствует более низкая инфляция. Ликвидная часть ФНБ должна поддерживаться на уровне, который позволяет поддерживать финансовую устойчивость бюджета, мы об этом всегда говорили. То есть она должна закрыть возможные выпадающие нефтегазовые доходы, если будут продолжительные периоды низких цен на нефть. И при более низкой цене отсечения, конечно, такой запас прочности ФНБ будет выше.
ВОПРОС (ИА «БанкИнформСервис», Екатеринбург):
Кредитование бизнеса быстро восстанавливается. Темп роста портфеля 1,1% месяц к месяцу в июле уже близок к показателям 2024 года. Не грозит ли это новым витком зарплатной гонки и инфляции?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы правильно заметили, что у нас действительно кредитование бизнеса, в последние 2 месяца во всяком случае, быстро растет. В начале этого года было замедление кредитования и за счет жесткой денежно-кредитной политики, и как оборотная сторона более активного авансирования государственного заказа через бюджет. Это снизило потребность компаний в оборотном финансировании.
В июле – августе мы видим, что корпоративное кредитование заметно оживилось – это тоже следствие того, что происходит смягчение денежно- кредитных условий. Пока это происходит в рамках того, что предполагалось нашим прогнозом на 2025 год.
И вы правы, что в целом по году темпы роста кредитования должны стабилизироваться на гораздо более умеренном, сбалансированном уровне, чем это было в 2023–2024 годах, когда такие высокие темпы роста корпоративного кредитования были одной из причин избыточного роста спроса, возникновения острого дефицита трудовых ресурсов и невозможности компаний нарастить выпуск в той же мере, а в конечном счете – ускорения инфляции.
Мы проводим денежно-кредитную политику, которая направлена на низкую инфляцию. Соответственно, это будет означать, что на рынке труда (вы спросили про гонку зарплат и инфляции) будет поддерживаться здоровый баланс – рост зарплат темпами роста производительности труда.
ВОПРОС (РИА «Новости»):
Ранее на полях ВЭФ Президент допустил возможность объединения платежных инструментов России и Китая. Скажите, пожалуйста, как Банк России в рамках проводимой денежно-кредитной политики оценивает влияние развития международных расчетов на стабильность финансового рынка в России? И как вообще будет осуществляться данное сотрудничество?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы детали сотрудничества в области международных расчетов не комментируем, как правило. В целом могу сказать, что, несмотря на внешние ограничения, наши банки, наши компании развивают разные альтернативные способы расчетов. На стабильность и на денежно- кредитную политику это никак не влияет сейчас.
ВОПРОС (Market Power):
По оценкам Банка России, продолжится ли в ближайшие месяцы транслирование укрепления рубля, как это было в первом полугодии, в потребительские цены, или основное дезинфляционное влияние этого канала уже закончилось?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
На наш взгляд, основное дезинфляционное влияние того укрепления курса, которое произошло, уже закончилось.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Это не означает, что инфляция отсюда должна ускоряться. Это означает, что все большую роль в процессе дезинфляции будут играть другие каналы трансмиссии, в частности основной канал, а именно кредитный.
Возвращаясь к предыдущему вопросу, для того чтобы он работал должным образом, конечно, темпы роста кредитования, кредита экономике должны быть гораздо более умеренными, чем они были в 2023–2024 годах.
ВОПРОС (проект Law and Finance):
Минстрой сообщает, что до 30% застройщиков могут оказаться в зоне риска. Насколько банковская система готова к стресс-сценарию в секторе жилищного строительства? И есть ли у вас оценки доли проблемных проектов в портфелях крупнейших банков?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы не видели тех расчетов, о которых вы говорите, и я не могу сказать, что означают эти 30%. Это доля портфеля проектов, доля компаний?
Наши расчеты другие. По оценке банков, на потенциально проблемные проекты сейчас приходится около 5% портфеля, и эта доля не изменилась по сравнению с началом года.
Кстати, здесь очень важно посмотреть на те показатели, которые характеризуют развитие ситуации в отрасли. Если посмотреть на продажи жилья в метрах, то снижения практически нет, если сравнивать с неперегретыми периодами до массовой льготной ипотеки. Ипотека растет. Большинство застройщиков остаются прибыльными. Да, в деньгах продажи сократились, но, на наш взгляд, умеренно.
Покрытие кредитов, которые даются застройщикам, счетами эскроу снизилось, но тоже не очень сильно, и это позволяет в том числе поддерживать среднюю ставку для застройщиков на умеренном уровне – 10,5% сейчас. Это позволяет удерживать проекты застройщиков в зоне рентабельности.
Мы видим, что строительный бизнес тоже реагирует адекватно: он действительно уменьшает пока объемы новых запусков, чтобы закончить уже начатые проекты.
Понятно, что это картина по рынку в целом. Могут быть отдельные проекты, которые продаются не так хорошо. Могут быть отдельные компании, которые, как я уже тоже не раз говорила, закредитованы, и для них это проблема. Отдельные компании могут сдвигать сроки сдачи.
Что мы видим? Мы видим, что банки в таких случаях идут навстречу этим компаниям, застройщикам, реструктурируют кредиты, если они видят перспективы продажи квартир в разумный срок. И банки заинтересованы в том, чтобы объекты были достроены, квартиры были проданы и кредиты им вернулись.
Если говорить о качестве банковского портфеля в целом, то доля проблемных кредитов (кредиты 4, 5 категорий качества) сейчас – около 1%, это совсем небольшая доля. И мы не видим роста реструктуризации проблемной задолженности, эта доля около 2% сейчас.
ВОПРОС (журнал «Эксперт»):
В докладе «Региональная экономика» ЦБ отмечает, что ценовые ожидания предприятий в течение года снижались – сказалось укрепление рубля. Но из-за растущих издержек, причем высокими темпами, ценовые ожидания оставались выше, чем в 2017–2019 годах, когда инфляция была вблизи цели. Издержки, как сказано в докладе, разгоняются ростом стоимости сырья, материалов, комплектующих, а также повышением зарплат. Нет ли у ЦБ опасений, что, по мере того, как ставка остается высокой, а мы часто слышим от разных экономистов, что выше 12% обсуждать ее смысла нет, немонетарные факторы не перестанут подогревать инфляцию? И получается такой замкнутый круг.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, у нас таких опасений нет. Наоборот, высокая ставка охлаждает спрос, а значит, снижает инфляцию. Но вот то, что вы назвали немонетарными факторами, – на самом деле это что ни на есть факторы спроса, на которые мы можем повлиять ключевой ставкой.
Львиная доля роста издержек компаний – сегодня это по сути та же инфляция, от которой страдают граждане. Есть цены в магазинах – это потребительская инфляция. Но когда предприятия сталкиваются с ростом цен на комплектующие, оборудование, это та же самая инфляция для них.
И коренная причина роста затрат предприятий та же самая – это то, что расширение производства не поспевает за высоким спросом. Чтобы производить больше, компании начинают конкурировать за те ресурсы, которые им нужны: за сырье, за комплектующие, за оборудование. И чем меньше свободных ресурсов, тем, как мы знаем, быстрее растет их цена. Поэтому это вполне себе инфляция спроса, а не инфляция издержек, хотя ее так часто называют. Но это спросовая сторона ситуации.
Для того чтобы охладить спрос, мы повысили ставки в прошлом году и получили эффект, на который рассчитывали: разрыв между спросом и предложением сокращается. Это видно по снижению текущего роста цен. И уже можно аккуратно снижать жесткость нашей политики, чтобы она не становилась избыточной.
ВОПРОС (телеграм-канал Economikal):
Вы в пресс-релизе отмечали, что инфляционные ожидания остаются на высоком уровне. Недавно у Европейского центрального банка выходило исследование, и это исследование сводится к следующей мысли: чем лучше решение по ДКП доносится до непрофессионалов, тем лучше якорятся инфляционные ожидания этого самого населения. У меня вопрос: есть ли подобные исследования у нашего Центрального банка и есть ли какой-то особый взгляд? И, может, в будущем планируется какая-то дополнительная работа по донесению, упрощению мысли по решению ДКП для непрофессионалов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Это тоже важный вопрос. Мы стараемся быть прозрачными и открытыми, доносить логику наших действий, потому что искренне считаем, что чем больше понимания логики принятия решений, тем лучше люди понимают, какую политику мы проводим для того, чтобы снизить инфляцию. И поэтому инфляционные ожидания (это опыт других стран показывает) могут быть более заякоренными. Это значит, что если произошел временный скачок цен, необязательно идти быстро закупаться продуктами, потому что есть понимание, что Центральный банк будет приводить инфляцию к снижению.
Но коммуникация не может заменить фактов. Люди, конечно, формируют инфляционные ожидания исходя из того, какие ценники они видят в магазинах. И если у вас есть длительный период высокой инфляции, то для того, чтобы ожидания были заякорены, нужен длительный период стабильно низкой инфляции. Так было во многих странах.
У нас этот период был не очень длинный, 2016–2019 годы, действительно по историческим меркам не очень большой. И в последующие периоды роста инфляции мы увидели, что, конечно, инфляционные ожидания, мягко говоря, не очень заякоренные, и это является одним из факторов инерции высокой инфляции. Мы его учитываем, поэтому мы следим за инфляционными ожиданиями.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Про исследования пару слов. У нас в серии «Доклады об экономических исследованиях» много работ, связанных с коммуникацией, как вы знаете. Но на данных показать, что при большей информированности инфляционные ожидания более заякорены, мы сможем только после того, как инфляционные ожидания будут более заякоренными, потому что пока что у нас точек, которые это подтверждают, в данных просто нет.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
К сожалению.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к возможному повышению налогов со следующего года, в частности НДС? Как это может сказаться на инфляции и на достижении таргета?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы относимся не столько к повышению конкретных налогов, сколько для нас важно при принятии решений, насколько сбалансирован бюджет. Как я уже говорила, если есть дополнительные расходы бюджета, лучше, чтобы они покрывались доходами, а не наращиванием дефицита, потому что если будет расти дефицит бюджета для покрытия необходимых расходов, будет выше наша ставка.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
В СМИ появилась информация, что россияне наращивают сбережения в иностранной валюте, при этом предпочитают хранить в наличных. Так ли это? И если да, то говорит ли это о том, что есть какое-то ожидание скорого ослабления рубля?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы не можем подтвердить, что россияне наращивают валютные сбережения. Здесь, может быть, просто некоторая не совсем корректная интерпретация данных. Если валютные активы мерить в долларах, надо учитывать, что часть этих активов люди сберегают не в долларах, а в другой валюте, в юанях например, и так далее. И когда доллар дешевеет по отношению к этой валюте, то мы видим увеличение стоимости активов в долларах, хотя они выражены в юанях. И ровно это происходит в этом году: доллар на мировых рынках слабеет.
Мы не видим переключения граждан с рублевых сбережений на иностранную валюту, наличную или иную. Граждане ведут себя вполне рационально: они пользуются высокими ставками для хранения сбережений в рублях.
ВОПРОС (проект Bitkogan):
Вы дважды говорили, что ослабление рубля – это индикатор смягчения денежно-кредитной политики. Хотелось бы понять, по мнению Банка России, рубль сейчас падает по каким причинам? И какая основная?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы как раз сказали, что последняя динамика курса – это в том числе отражение смягчения денежно-кредитных условий. Но, конечно, не только. Влияет и внешняя конъюнктура, но основной – один из основных факторов – это смягчение денежно-кредитной политики.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Я хочу подчеркнуть, что те колебания, которые мы наблюдаем в последние 3 месяца, происходят в нижней части того диапазона, в котором курс находился последние 2 года. Поэтому говорить о том, что происходит какое-то систематическое ослабление курса, наверное, не стоит. На самом деле происходят колебания на уровнях сравнительно крепкого курса по отношению к истории последних 2 лет.
ВОПРОС («Российская газета», Приморский край, Владивосток):
В числе многих задач, которые Центробанк ставит перед собой сегодня, есть задача снизить спрос в целом: дескать, охладится спрос, упадет и инфляция. Мне кажется, что такая цель противоречит всем базовым канонам экономики. Ну, разве что кроме откровенно спекулятивной, когда речь идет о финансовых пузырях. Мы видим обвал спроса на автомобили, сельхозмашины, оборудование. Даже квартир стали меньше покупать. Это нормальная ситуация? Я про такое читал только у Айн Рэнд в «Атлант расправил плечи», да и то как плохой для экономики пример.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вот вы привели примеры, они на самом деле очень хорошие. Возьмем как раз эти примеры, возьмем строительство жилья. Денежный стимул, который был в виде массовой льготной ипотеки, не смог значимо увеличить объемы предложения, он ушел в основном в цены. Что мы видим? С начала 2020 года объемы строительства выросли на 10%, а цены – в 2 раза. И в результате доступность жилья не выросла, даже несмотря на рост доходов населения. Это пример, который наглядно показывает, к чему могут привести попытки искусственно поддержать спрос без оглядки на возможности предложения.
Далее вы сказали о спаде продаж автомобилей, но этот спад произошел после скачка прошлого года, когда перед повышением утильсбора продажи выросли, и выросли существенно, и они оттянули на себя часть спроса первого полугодия 2025 года. Период такого аномально высокого спроса, который был в прошлом году перед повышением утильсбора, это по сути заимствование спроса из будущего.
Но в последние месяцы мы видим оживление рынка легковых автомобилей. Этой активизации способствуют и скидки, и распродажи со стороны дилеров, потому что были созданы большие запасы на автомобили, и оживление автокредита. Да, спрос на автомобили все еще ниже пиковых уровней 2024 года, но в среднем за январь – август 2025 года продажи новых легковых автомобилей выше, чем были в среднем в месяц в 2022–2023 годах.
Поэтому, еще раз повторю, сбалансированность роста спроса и предложения – это ключевые факторы, чтобы производство товаров и услуг росло устойчиво и чтобы вот этот стимул не уходил просто в повышение цен.
ВОПРОС (издание РБК):
Вы в своем комментарии по итогам заседания отметили, что рост дефицита бюджета ограничит возможности ЦБ по дальнейшему смягчению денежно-кредитной политики. Но еще раньше вы отмечали, что регулятора волнует не столько рост дефицита бюджета, сколько невыполнение бюджетного правила. На ваш взгляд, насколько высоки риски отхода от бюджетного правила? Оценивали ли вы этот фактор?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Извините, я повторю все-таки наши подходы. Базовый прогноз, который является основой для принятия решения, включает объявленные Правительством параметры, но, безусловно, при принятии решений мы оцениваем, какие риски существуют к базовому прогнозу, баланс рисков. Мы поэтому специально это коммуницируем, какой баланс рисков.
И важным фактором риска действительно может быть изменение бюджетных параметров. Принимая решение, мы это действительно обсуждаем и учитываем.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Но этот подход не ограничивается только предпосылками по бюджету. Это относится ко всем предпосылкам, которые идут в базовый прогноз.
Кроме этого, при принятии решений мы, конечно, учитываем то, в какую сторону более вероятно отклонение от тех предпосылок, которые в него заложены.
ВОПРОС (газета «Московский комсомолец»):
Вопрос у меня касается вкладов, поскольку появилось много исследований (наверное, Банк России имеет свои) о том, что ставки по вкладам в банках снижаются опережающими темпами, и на фоне снижающихся ставок много спекуляций на том, что людям нужно искать альтернативу банковским вкладам. Мы знаем, что есть целые сектора, которые надеются, что люди заберут деньги с вкладов и понесут им. Строители считают, что – в квартиры, фондовый рынок, что – в акции, и можно продолжать эту цепочку. Отслеживает ли Банк России, насколько резко и оправданно банки снижают ставки? Не вызовет ли поведение банков резкого оттока вкладов населения со счетов, если, например, банки поставят ставку на уровне 8%, то есть чуть выше инфляции, скажем, 8 плюс несколько? И что будет делать Банк России, чтобы проконтролировать плавное снижение ставок по вкладам, или это их рыночное дело? Их, то есть банков.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы прекрасно понимаем, что ставки по вкладам, для того чтобы быть привлекательными, должны компенсировать будущую инфляцию. И принимая решения по ключевой ставке, мы делаем это таким образом, чтобы ставки по депозитам защищали сбережения от инфляции. Мы для этого действительно внимательно следим за динамикой ставок по банковским депозитам, и не только по банковским депозитам, безусловно, но и по кредитам, по типам кредитов и так далее.
И вы видите, что ставки по коротким депозитам обычно следуют за ключевой ставкой или ожиданиями изменения ключевой ставки.
По длинным депозитам ставки сейчас ниже, потому что на них влияют не только ожидания снижения ставок в ближайшей перспективе, но и ожидания того, что ставки в целом будут снижаться вплоть до нейтрального уровня в 2027 году. И в этом смысле снижение ставок по депозитам выглядит вполне закономерным. И мы видим, что люди тоже прекрасно понимают, что сейчас ставки компенсируют их ожидания по инфляции. Пусть ожидания по инфляции остаются завышенными, но ставки достаточно высокие, и это мы видим по динамике сбережений. Норма сбережений остается высокой.
И банкам тоже невыгодно как-то неоправданно резко снижать ставки по депозитам, потому что они конкурируют за вкладчиков, это бизнес, и не хотят их терять, и ставки тоже снижают обоснованно вслед за инфляцией.
Мы действительно не вмешиваемся в процентную политику банков, это рыночный процесс, но отслеживаем это и учитываем в своих решениях.
А.Б. ЗАБОТКИН:
И надо понимать, что есть взаимосвязь между депозитными и кредитными ставками. Если у банков берут кредиты по высоким ставкам, то они будут привлекать депозиты по высоким ставкам. Если у банков не берут кредиты по высоким ставкам, то ставки по депозитам будут снижаться.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Ставки по кредитам тоже меняются...
ВОПРОС (телеканал «Волга 24», Нижний Новгород):
Вопрос мой касается ипотеки. Известно, что не так давно Госдума одобрила выделение из резервного фонда еще более 100 млрд рублей на поддержку льготных ипотечных программ, чтобы не допустить кризиса в строительной отрасли и, конечно же, поддержать падающий спрос. И складывается впечатление, что в этой части усилия Госдумы и кабмина прямо противоположны усилиям Центробанка, который с помощью жесткой денежно-кредитной политики, наоборот, старается охладить спрос и немножечко снизить рынок кредитования. И в связи с этим такой вопрос: взаимодействуете ли вы как-то по льготным ипотечным программам, по этой теме с Госдумой и Правительством России? Известно, что раньше Центробанк не поддерживал продление льготных ипотечных программ.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Давайте проясним, что это за 100 млрд, о которых вы упомянули. Это не расширение программы, это дополнительные средства из бюджета, необходимые для субсидирования процентов по уже ранее выданным льготным кредитам в связи с тем, что ставки выросли.
Это в очередной раз показывает, что масштабные льготные программы могут приводить не только к повышению цен, которые опережают доходы населения, но и требуют значительного объема расходов бюджета, если все риски по росту процентных ставок по этим программам берет на себя бюджет. А это именно так. И это длительные программы, то есть это длительное обязательство бюджета.
И это характеризует, конечно, масштаб проблемы. Поэтому мы считали и сейчас считаем, что любые льготные программы (ипотечные, для предприятий) должны быть адресными и очень хорошо сфокусированными. Иначе, если много таких льготных программ, где Правительство берет на себя весь риск повышения ставок, то Правительству придется тратить значительный объем средств на компенсации банкам и отвлекать ресурсы от различных социальных, инвестиционных направлений, приоритетных направлений.
Мы, конечно, в постоянном взаимодействии с Государственной Думой, с Правительством, неоднократно озвучивали свою позицию и по вопросам льготного кредитования. На наш взгляд, сейчас Правительство также концентрирует свои льготные программы прежде всего на приоритетных направлениях: поддержка конкретных категорий граждан, конкретных отраслей экономики, где в этот момент действительно эта поддержка нужна.
ВОПРОС (проект Anna_finance):
После вступивших в силу изменений в
И второй вопрос. Скажите, пожалуйста, какая позиция у Центрального банка относительно покупки новых квартир в рассрочку? Потому что, как вы знаете, подписан закон, согласно которому покупатели смогут покупать товары в рассрочку только на короткие периоды: сначала на 6 месяцев, потом на 4, и люди стали волноваться, а получится ли покупать теперь квартиры в рассрочку? Это инструмент, который часто используют сейчас.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Про блокировку. Действительно, нас это беспокоит, мы видели всплеск жалоб по необоснованным блокировкам средств граждан. И конечно, здесь очень важно принять все меры для того, чтобы у абсолютно добросовестных людей средства не блокировались.
У нас механизмы так называемой блокировки действуют по нескольким основаниям, и там разные механизмы. Мы ориентировали банки, чтобы они не смешивали эти механизмы и чтобы доводили до людей, по какой причине все это происходит, и действовали эффективные механизмы обжалования.
Я просто напомню, что средства могут блокироваться, по сути, по трем основаниям. Как мера по борьбе с мошенниками – если есть подозрение, что операции эти мошеннические, вывод денег мошенниками. Если есть подозрение в отмывании денег – в рамках противодействия отмыванию денег. И третье – нарушение налогового законодательства. Вот когда банки, по сути дела, могут приостанавливать операции.
Вот если говорить о мерах по борьбе с мошенничеством, то банк обязан заблокировать клиенту карту только в том случае, когда он получает данные об этом клиенте из базы данных Центрального банка, а эта информация вносится в базу по данным правоохранительных органов. Но любую операцию при этом можно совершить при личном посещении отделения банка, когда с вами общаются, чтобы снизить этот риск мошеннических операций. То есть операцию можно провести, но надо сходить в отделение банка.
Если есть подозрение на отмывание доходов, то это обычно отключение от мобильного банка, отказ в проведении подозрительной операции.
За нарушение налогового законодательства действительно приостанавливаются операции по счету.
Механизмы обжалования разные, и механизм снятия таких блокировок тоже разный, но там есть общая часть: человек должен обратиться в свой банк.
И напомню, что мы недавно выпустили информационное письмо, – видя, какие есть проблемы у людей, как используют банки эти права, свои возможности, – для того чтобы людям четко разъясняли причины блокировки и те действия, которые человек должен предпринять, чтобы ограничения снять. Сейчас смотрим за тем, как эти рекомендации выполняются. Банки обычно чутко реагируют на наши рекомендации, и надеюсь, что эту проблему удастся решить.
Но в целом мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы все механизмы, которые работают, действительно помогали бороться и с мошенничеством, и с отмыванием. Я думаю, все в этом заинтересованы, потому что также много людей, которые пострадали от мошенников. Но важно, чтобы не страдали совершенно добросовестные люди, поэтому мы сейчас улучшаем обмен данных с банками.
Кстати, у нас такая же тема с блокировкой была по малому и среднему бизнесу несколько лет назад. Если вы помните, было очень много жалоб. Системным решением стало то, что мы создали платформу Центрального банка «Знай своего клиента», где на базе данных не от одного банка, а от всей банковской системы по признакам мы определяем, какие клиенты подозрительные. И мы видим, что там в красную зону не очень много попадает и доля ошибок там просто минимальная.
И мы сейчас думаем о том, чтобы пойти по такому же пути по физическим лицам, по гражданам, для того чтобы как раз добросовестные граждане не страдали. Это процесс небыстрый, создание такой платформы. Но мы видим, что с малым бизнесом, – мы с ним вместе отрабатывали, – эта система сняла вот это напряжение по блокировке.
Второй вопрос был про рассрочку, тоже важный. Мы не против рассрочки. Но что нас беспокоит? При использовании рассрочки все права покупателя квартиры должны быть защищены. Когда человек берет ипотеку в банке, его права защищены на законодательном уровне, там много норм установлено, которые его защищают. Во-первых, банк обязан сообщить по определенной форме полную стоимость кредита, сколько это будет человеку стоить. Эта стоимость ограничена по законам. При этом в оговоренных случаях банк обязан предоставить кредитные каникулы, если у человека возникают сложности. Покупатель может досрочно погасить кредит, не переплачивать проценты и так далее.
Что такое рассрочка? Рассрочка – это, по сути дела, тот же кредит. Но при этом никаких гарантий, почти никаких гарантий у покупателей жилья в рассрочку нет. Часто рассрочка, мы видим, дается на короткий срок – 2 года, 3 года, то есть не дается длительная рассрочка. И обычно застройщики очень часто говорят, что «ставки упадут, и вы возьмете ипотеку». Но ипотеку никто не гарантировал. Это банк будет давать ипотеку, а у человека есть ощущение, что вот он сейчас купит квартиру в рассрочку, а потом получит ипотеку. А если он не сможет ее получить? Квартира не в его собственности, он рискует и квартиру не получить, и денег лишиться.
При этом банки обязаны отслеживать долговую нагрузку гражданина, что он в состоянии обслуживать этот долг, обслуживать кредит, и поэтому нужна, конечно, прозрачность информации о рассрочке. И мы здесь выступаем за то, чтобы сведения о рассрочке на жилье поступали в бюро кредитных историй. Но эти сведения, на наш взгляд, должны передавать не застройщики, а банки. У банков уже налажен канал взаимодействия с бюро, он выстроен. Есть контроль Банка России за этим процессом. Механизм рассрочки развивается, но, еще раз, на наш взгляд, при этом должны быть защищены права граждан, иначе это потом будут большие проблемы.
ВОПРОС (издание РБК, Калининград):
Как вы относитесь к выводам некоторых экспертов о долгосрочной нейтральности денег в России?
А.Б. ЗАБОТКИН:
Если коротко, то мы полностью разделяем постулат о долгосрочной нейтральности денег. Это один из самых общих результатов макроэкономической теории, он подтвержден многочисленными исследованиями, которые проводились на эту тему с конца
Наверное, надо пояснить, что это такое, что такое долгосрочная нейтральность денег. Это констатация факта, что изменение денежной массы способно повлиять на спрос и экономическую активность только на краткосрочном горизонте.
Что такое «краткосрочный горизонт» в понимании экономистов? Это горизонт времени порядка нескольких кварталов. А за пределами этого временного диапазона количество денег не влияет на реальные величины, как то: производительность труда, реальный ВВП. Они определяются структурными характеристиками экономики и технологическим прогрессом, организацией производства, и при разных объемах денежной массы, при разной скорости ее роста в итоге долгосрочно будут различаться не темпы роста ВВП, а уровень цен, то есть сколько накопится инфляции за этот промежуток времени.
И если совсем коротко, то это, по сути дела, утверждение, что долгосрочный рост при помощи денежной эмиссии купить невозможно.
Наверное, ваш вопрос мотивирован тем, что недавно была опубликована статья двух экономистов из Московского государственного университета – Картаева и Герелишиной, которая так и называется «Долгосрочная нейтральность денег: наблюдается ли она в России?». В ней, собственно говоря, продемонстрировано, что этот уже десятилетиями протестированный на других экономиках результат подтверждается и на российских данных, что дает нам большую уверенность в том, что исходить из него в принятии наших решений – это правильно.
ВОПРОС (проект Pro.finansy):
Облигационный рынок в России представлен в достаточно большом объеме, инвесторы заводят туда деньги. Есть также рынок первичных размещений, и он тоже характеризуется значительными объемами. Но есть некоторые сложности: заранее неизвестно, когда начнутся торги, заранее нельзя определить аллокацию. Ликвидность некоторых выпусков ограничена. В связи с этим вопрос: планирует ли Центробанк какие-либо регуляторные изменения для того, чтобы повысить прозрачность этого рынка? Инвесторам, во-первых, будет проще принимать решения, и собственно сам рынок благодаря своей возросшей прозрачности будет привлекать больше спроса.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Облигационный рынок – действительно очень важный сегмент финансового рынка, он активно развивается. Мы для этого принимали меры в течение многих лет. На наш взгляд, они работают: действительно, рынок становится очень привлекательным.
Но я хотела бы все-таки заметить, что первичный рынок облигаций отличается от первичного рынка акций. Их здесь не стоит приравнивать друг к другу. В отличие от IPO, где размещение проходит за короткий период, иногда за сутки, размещение облигаций может быть иногда даже несколько недель, пока весь выпуск облигаций не будет распродан.
И здесь мы, честно говоря, особых проблем с первичным рынком облигаций не наблюдаем. Ликвидность многих выпусков действительно ограничена, есть эта тема, но в силу абсолютно естественных причин. Есть маленькие выпуски, есть эмитенты с низким кредитным рейтингом, тогда инвесторы могут купить совсем небольшой пакет, несколько штук облигаций, и держать их до погашения, понимая, что они имеют низкий рейтинг. И в результате в биржевом «стакане» и предложение, и спрос могут действительно ограничиваться единицами. Там широкие спреды, это сдерживает торговлю. Но в данном случае, на наш взгляд, эти вопросы ликвидности не требуют вмешательства регулятора.
Действительно, вы правы, что по небольшим выпускам инвестор часто может не знать, когда, в какой день начинаются торги. При этом если в первый день эмитент небольшого выпуска не видит какого-то спроса, спрос отсутствует, начало торгов может сдвигаться. Но это тоже, на наш взгляд, не является какой-то проблемой для инвесторов. Если акции, часто бывает, купили для того, чтобы на следующий день или достаточно быстро продать, зафиксировать прибыль, то облигации все-таки чаще покупают для получения купона, и первый из этих купонов выплачивается через месяц. То есть здесь даже при сдвижке сроков, думаю, что проблем нет.
И все-таки для принятия инвестиционного решения по облигациям инвестору важно самому изучать эмитента до того, как он приобрел эти облигации, и следить за состоянием эмитента до погашения этих облигаций. От риска дефолта никто не застрахован. Инвестор должен четко понимать, что это инвестиции, не вклады, не депозиты, это инвестиции, которые связаны с рисками.
Мы следим за ситуацией по процессам первичного размещения облигаций. Есть, наверное, два направления, о которых мы сейчас думаем в смысле совершенствования этого рынка.
Первое направление касается конвертируемых облигаций, это такая переходная форма от долговых бумаг к долевым бумагам. Мы видим, что пока спроса нет, на наш взгляд, в силу чрезмерной зарегулированности этого рынка. Будем смотреть, что здесь можно сделать.
И второе. Видим также потребность в том, чтобы улучшить механизм представительства, институт представительства владельцев облигаций, и думаем над тем, чтобы установить к ним квалификационные, репутационные требования, а также расширить их доступ к информации об эмитенте, чтобы представители владельцев облигаций могли лучше представлять интересы инвесторов. Инвесторы, конечно, нуждаются в такой информации.
Спасибо за внимание!